Однако честолюбивым замыслам Витте не суждено было осуществиться. Первый удар по ним нанес мировой экономический кризис, резко затормозивший развитие промышленности; сократился приток иностранных капиталов, нарушилось бюджетное равновесие. Экономическая экспансия на Дальнем и Среднем Востоке, сама по себе связанная с большими расходами, еще и обострила русско-английские противоречия и приблизила войну с Японией. С началом же военных действий ни о какой последовательной экономической программе не могло уже быть речи. Едва ли, однако, правильно было бы утверждать, что экономическую систему Витте погубили экономический кризис и русско-японская война. Ускоренная индустриализация России не могла быть успешной при сохранении традиционной системы власти и существовавших экономических отношений в деревне, и Витте скоро начал отдавать себе в этом отчет. «Когда меня назначили министром финансов, — вспоминал он, — я был знаком с крестьянским вопросом крайне поверхностно… В первые годы я блуждал и имел некоторое влечение к общине по чувству, сродному с чувством славянофилов…

alt

Но, сделавшись механиком сложной машины, именуемой финансами Российской империи, нужно было быть дураком, чтобы не понять, что машина без топлива не пойдет… Топливо это — экономическое состояние России, а так как главная часть населения — это крестьянство, то нужно было вникнуть в эту область».

Не желая «быть дураком», Витте в 1896 г., следуя настоятельным советам Бунге, отказался от поддержки общинного землевладения. В 1898 г. он сделал первую попытку добиться в Комитете министров пересмотра аграрного курса, сорванную, однако, В.К. Плеве, К.П. Победоносцевым и П.Н. Дурново. К 1899 г. при участии Витте были разработаны и приняты законы об отмене круговой поруки. Но общинное землевладение оказалось твердым орешком. В январе 1902 г. Витте возглавил Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, тем самым, взяв, казалось бы, к себе в Министерство финансов общую разработку крестьянского вопроса. Однако на пути Витте встал его давний противник Плеве, назначенный министром внутренних дел после убитого Д.С. Сипягина. Уже в июне 1902 г. Плеве в противовес Особому совещанию создал при своем министерстве аналогичную комиссию — еще один центр разработки аграрной политики, которая стала поприщем соперничества двух министров.

Объединенными усилиями противники Витте, при очевидном сочувствии императора, начали оттеснять министра финансов и от рычагов управления дальневосточной политикой, находившихся до того в его, почти исключительном ведении. Каковы бы ни были в совокупности причины увольнения Витте с должности министра, отставка в августе 1903 г. нанесла ему удар: пост председателя Комитета министров, который он получил, был несоизмеримо менее влиятелен. Сам Витте поэтому сравнивал свое пребывание на этом посту с тюремным заключением.

Летом 1904 г., после убийства Е.С. Созоновым министра внутренних дел Плеве, к Витте вернулось деятельное состояние. Вопреки своим утверждениям, что полицейская карьера его не прельщала, он пытался занять освободившееся место, о чем свидетельствовали близко стоявшие к нему соратники. Тогда же, после убийства Плеве, Витте высказался за создание «объединенного» правительства с ним самим в качестве премьера и даже засел за изучение государственного права, чтобы постичь основы конституционного строя.

На протяжении осени 1904 г., получившей в политической истории России парадоксальное название «весна Святополк-Мирского» (по имени нового министра внутренних дел, который призывал доверять общественным силам и стремился разрядить сгущавшуюся политическую атмосферу), Витте принял в этих действиях живое и хлопотливое участие.

Он демонстративно поддерживал П. Д. Святополк — Мирского и окружал его, по свидетельству В.Н. Коковцова, «льстивыми, подчас совершенно ненужными проявлениями покровительства в заседаниях Комитета министров». Так Витте создал Мирскому репутацию своего «ставленника», а затем «все стали говорить, что фактически министром является теперь не кто другой, как тот же С. Ю. Витте».

Острые дискуссии на совещаниях у царя вызвал вопрос о привлечении в какой-либо форме к участию в законодательстве выборных от населения. Тут-то Витте и использовал двойственность своей позиции по вопросу о представительстве, чтобы, как выразилась в своем дневнике жена Святополк-Мирского, взять подготовку царского указа с программой преобразований в свои руки. На заключительном заседании царь, вслед за великим князем Владимиром Александровичем встал, было, на реформаторскую точку зрения, и виттевский проект указа с пунктом о созыве представительства как будто прошел. Но через два дня, когда царь заявил, что пункт о представительстве его смущает, Витте и великий князь Сергей Александрович, решительный противник преобразований, предложили его исключить, — и он тут же был вычеркнут царем.

События «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 г. Витте также сумел использовать. Накануне, в 7 часов вечера, редактор газеты «Право» И.В. Гессен, к юридической помощи которого Витте иногда прибегал, побывал у него и получил резкий отказ в ответ на просьбу о вмешательстве для предотвращения подготовлявшейся расправы с рабочими. Тем не менее, поздно вечером депутация представителей интеллигенции (среди них был и Гессен), потерпев решительную неудачу у генерала К.Н. Рыдзевского, товарища министра внутренних дел, который принял депутацию вместо поехавшего к царю Мирского, явилась к Витте. Витте снова заявил, что в его компетенцию дело не входит, но, предвидя, что оно может принять трагический оборот, решил назвать ответственных лиц — Коковцова, Мирского и самого царя, который «должен быть осведомлен о положении и намерениях рабочих».

Сейчас же после «Кровавого воскресенья» Витте принялся доказывать, что если бы царь прислушался к его мнению, а Комитет министров под его председательством был наделен реальной властью, дело обошлось бы — чуть ли не ко всеобщему удовольствию. Появилось пространное заявление «бывшего министра», в котором нельзя было не узнать Витте. Упомянув, что ни Совета, ни Комитета министров накануне 9 января не собирали, он обвинял царя (избегая прямо его называть) в том, что рабочих «принялись дико, нелепо расстреливать», что если уж сам царь не хотел к ним выйти, он мог послать кого-нибудь вместо себя. «Только авантюрист или дурак» может решиться теперь стать министром внутренних дел, заявлял «бывший министр». Ему было, конечно, совершенно точно известно, что «не соглашается принять этот пост и Витте, если только ему вместе с титулом канцлера не предоставят полной свободы применять свою программу».

17 января 1905 г. Николай II, обращавшийся за советом не только к Витте, но и к другим министрам, приказал ему составить из них совещание по «мерам, необходимым для успокоения страны», и о возможных реформах сверх предусмотренных указом от 12 декабря 1904 года. На трех заседаниях Совета министров, проведенных царем в феврале, Витте пугал его то революционной угрозой, то опасностями, связанными с созывом представительства. В итоге, однако, ему вместе с другими министрами, пришлось настаивать па созыве представительства. Он, впрочем, высказал мысль о возможности назначить представителей вместо их избрания.

Одновременно с рескриптом 18 февраля царь поручил председательствование в Совете министров в свое отсутствие Сольскому, а не Витте, хотя тот в совещании министров, рассматривая возможность создания «объединенного» правительства, специально оговорил желательность того, чтобы в отсутствие царя председательствование поручалось одному из постоянных членов Совета.

В итоге 21 марта Совет министров, собравшись под председательством Сольского, не без строгости осудил указ от 18 февраля 1905 г., которым были разрешены петиции. Царя как бы обвинили в либерализме. Активное участие Витте в том заседании не осталось без последствий. 30 марта царь закрыл возглавлявшееся Витте с 1902 г. сельскохозяйственное совещание, а 16 апреля — совещание министров под его же председательством, созданное 17 января 1905 г., которое по поводу «объединенного» правительства успело собраться всего два раза. Можно предположить, что одна из причин новой царской немилости заключалась еще и в том, что Витте опубликовал, как результат работы сельскохозяйственного совещания, свою антиобщинную платформу. Рост эффективности сельскохозяйственного производства, при низких ценах на его продукцию, был важной составной частью виттевской программы индустриализации. Он видел в этом средство и для высвобождения в деревне рабочих рук, которые использовались бы в промышленности, и для удешевления оплаты труда промышленного пролетариата. Тут-то главным тормозом и оказывалась община, приверженцем которой он был в молодости.

В общине Витте видел не только препятствие к развитию сельскохозяйственного производства, но и одну из форм революционной угрозы, поскольку она воспитывала пренебрежение к праву собственности. Он утверждал в мемуарах, что видел суть крестьянского вопроса именно в замене общинной собственности на землю — индивидуальной, а не в недостатке земли, а стало быть, и не в том, чтобы провести принудительное отчуждение помещичьих владений. Однако все это, по крайней мере по отношению ко времени пребывания Витте в Министерстве финансов, было до некоторой степени запоздалым остроумием. Кроме отмены в 1903 г. круговой поруки за внесение прямых налогов, Витте — он сам это признавал — мало что сделал на министерском посту против общины.

В начале XX века положение Витте стало весьма шатким. Против него объединились влиятельные придворные и правительственные силы, недовольные и самим сановником, и многими аспектами его политической деятельности. Помимо возмущения курсом на ускоренную индустриальную модернизацию страны, ущемлявшую интересы крупных землевладельцев, министр финансов стал объектом критики и в связи с его неприятием внешнеполитического курса на Дальнем Востоке, того курса, который в конце концов завершился русско-японской войной. Как монархисту, Витте была понятна и близка имперская экспансия России, но он всегда ратовал за экономическую экспансию, в то же время постоянно выступая против «демонстрации мускулов» перед лицом своих соседей. Министр финансов был уверен, что любой военный конфликт неизбежно приведет к нежелательным финансовым потерям и социальным потрясениям. Для программы же хозяйственного развития, тесно завязанной на иностранные займы и внешние денежные рынки, война могла стать просто убийственной. Но его доводы и призывы к осторожности мало кого убеждали.

В 1902-1903 годах антивиттевские настроения объединили весьма влиятельных фигур. Его врагами были муж сестры царя, великий князь Александр Михайлович, министр внутренних дел В.К. Плеве, контр-адмирал, управляющий Особым комитетом Дальнего Востока A.M. Абаза, наместник на Дальнем Востоке адмирал Е.И. Алексеев, председатель Комитета министров И.Н. Дурново. В обществе хорошо знали и о нелюбви к министру финансов императрицы Александры Федоровны, возмущенной и оскорбленной поведением Витте во время тяжелой болезни Николая II осенью 1900 года. Тогда сановник посмел обсуждать публично последствия смерти императора и воцарения младшего брата царя Михаила Александровича.

Натиску такой сильной партии стал уступать Николай II, его поддержка министра финансов начала ослабевать. Развязка наступила в августе 1903 года. Витте был снят с должности министра и переведен на почетный, но почти декоративный пост главы Комитета министров. Однако это не было окончательным крушением служебной карьеры. В последующие несколько лет Сергей Юльевич вновь сумел заявить о себе и вознестись на вершины успеха и известности.

После Цусимы поиски путей прекращения войны с Японией, необходимость чего окончательно выяснилась на военном совещании у царя 24 мая 1905 г., снова вывели полуопального сановника на передний план. Вечером этого дня на «совещании при Совете министров» Витте, задав отрицательный тон обсуждению возможности созыва Земского собора для решения вопроса о мире, заявил, что «дипломатическая партия проиграна» и неизвестно, какой мирный договор удастся заключить министру иностранных дел. А через месяц вести переговоры о мире было поручено ему самому. Это решение, надо думать, нелегко далось царю, учитывая ту позицию в вопросе об ответственности за войну, которую Витте занимал и отстаивал. К тому же справа царю внушали, что Витте мечтает стать президентом Российской республики.

Недюжинная одаренность, государственная опытность, широта взглядов и умение ориентироваться в чуждых российскому бюрократу американских политических нравах помогли Витте в переговорах о мире с Японией. Еще по дороге в США он расположил к себе журналистов. Приехав, продолжал активно действовать в том же направлении, устанавливая отношения с различными американскими кругами, еврейской общественностью, банковским миром, что способствовало успешному проведению переговоров.

В августе 1905 года ему удается заключить в г. Портсмут (США) мир с Японией, который лишь незначительно ущемлял русские интересы. За эту заслугу перед Россией ему высочайше был пожалован титул графа. Осенью 1905 года Витте становится «крестным отцом» русских политических свобод — Манифеста 17 октября. С середины октября 1905 до конца апреля 1906 года он возглавляет объединенный Совет министров. За несколько дней до открытия сессии Первой Государственной думы (27 апреля 1906 года) С.Ю. Витте ушел с поста главы кабинета и активной политической роли уже больше не играл. Опала невероятно уязвила честолюбие графа, и он решил рассчитаться со своими многочисленными врагами и недоброжелателями. Орудием своей мести он избрал ныне широко известные «Воспоминания», наполненные самовосхвалением и клеветническими измышлениями по адресу многих лиц, в том числе и последнего монарха.

До последних дней жизни (умер граф в Петрограде в ночь на 25 февраля 1915 года, немного не дожив до 66 лет) С.Ю. Витте не оставлял надежд на возвращение к активной политической деятельности. Будучи опытным царедворцем, не имевшим за собой поддержки никаких общественных групп или течений, но мастерски владевшим искусством политической интриги, он использовал различные приемы. В обществе циркулировали слухи о том, что для своего возвращения из политического небытия экс-премьер прибегал к протекции Григория Распутина. В этом сюжете до сих пор больше сомнительных утверждений (кочующих из книги в книгу), чем документальных свидетельств. Доподлинно известно мало. Сам отставной сановник общений с одиозным старцем не имел (один раз они лишь виделись в церкви), но жена, Матильда Ивановна, с ним встречалась и, как установила Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства в 1917 году, по крайней мере дважды была в распутинской квартире на Гороховой улице. О чем на этих встречах графиня говорила с отцом Григорием, неизвестно.

Однако всем попыткам вернуться к власти мешала непреклонность императора, раз и навсегда решившего в 1906 году не прибегать к услугам этого человека. В письме матери 2 ноября 1906 года Николай II заметил: «Сюда вернулся на днях гр. Витте. Гораздо умнее и удобнее было бы ему жить за границей, потому, что сейчас же около него делается атмосфера всяких слухов, сплетен и инсенуаций… Нет, никогда, пока я жив, я не поручу этому человеку даже самого маленького дела».

Итак, по монаршей милости Сергей Юльевич был вознесен на сановные верхи и по царской же немилости был оттуда низвергнут!