Автор: Роберт Тальсон

У сороконожки
Народились крошки.
Что за восхищенье,
Радость без конца!
Дети эти — прямо
Вылитая мама:
То же выраженье
Милого лица…

Это стихотворение вы, конечно, знаете. А если не знаете, советую немедленно выучить его наизусть, потому что оно — просто замечательное. Сочинила историю про сороконожьих деток Вера Инбер, женщина, которая большую часть своей долгой жизни провела в страхе.

Ах у Инбер, ах  у Инбер,
Что за глазки, Что за лоб,
Всё глядел бы, Всё глядел бы,
Любовался, на неё б!!!

Владимир Маяковский

Вера Инбер родилась в Одессе в 1890 году. Ее отец, Моисей Шпенцер, владел солидным и известным научным издательством «Матезис». Мама, Ирма Бронштейн, преподавала русский язык и заведовала еврейским училищем для девочек. В доме этой образованной буржуазной семьи в Стурдзиловском переулке одно время жил и двоюродный брат матери Лёвочка. В жизни Веры Инбер дяде Льву предстояло сыграть роковую роль.

Но всё это впереди, а пока что Верочка закончила гимназию, начала писать стихи и поступила на историко-филологический факультет Высших женских курсов. Из-за слабого здоровья учёбу она не закончила и уехала лечиться в Швейцарию, а оттуда попала в Париж — мировую столицу нового искусства. Вера очутилась в самой гуще богемной жизни, познакомилась с художниками, поэтами и писателями, эмигрировавшими во Францию из России. Один из них, журналист Натан Инбер (он сократил свое имя до модного Нат) стал её мужем. В Париже Вера и сама выпустила несколько книг стихов. Увы, критики её не очень приветствовали, а стихи называли жеманными. Это странное слово означает «слишком манерными, кокетливыми».

Вскоре Вера Инбер и её муж вернулись в революционную Россию. Годы Гражданской войны застали Инбер в родной Одессе. В 1919 году Нат уехал в Турцию, в Константинополь. Вера последовала за ним, но быстро вернулась: любовь прошла, а жить в эмиграции не хотелось.

В начале двадцатых годов Вера Инбер одну за другой выпускает книги стихов, пишет очерки и рассказы, занимается журналистикой, два года работает корреспондентом в Берлине и Париже.
Она примкнула к группе поэтов и писателей, которые любили литературные эксперименты и гордо называли себя «конструктивистами». Вышла замуж за прославленного электрохимика, профессора Фрумкина.

Некоторые стихи Инбер тех лет посвящены дядюшке Льву. О нём Вера писала с восторгом. Его знала вся страна, ведь это был Лев Троцкий, один из главных революционеров, а для Веры Инбер он был просто дядя Лев. В свое время Троцкий был не менее знаменит, чем сам «вождь мирового пролетариата» Владимир Ленин. Инбер описывала в стихах «шестиколонный» кабинет дяди в Кремле и «четыре грозных телефона» на столе.

Но судьба Троцкого переменилась. После смерти Ленина в 1924 году в партии началась политическая борьба. Троцкий, человек умный и жестокий, проиграл в этой борьбе хитрому, коварному и безжалостному Иосифу Сталину. Сперва Троцкого отправили в Среднюю Азию, а потом и вовсе выслали из страны. Но даже на этом Сталин не успокоился и в 1940 году подослал к жившему в Мексике Троцкому убийцу.

Жизнь Веры тоже была в опасности. Сталин быстро превратился в кровавого диктатора. Миллионы воображаемых «врагов народа» оказались в лагерях. Сталин расправлялся не только с ними, но и с их родственниками — мужьями, жёнами, детьми. Что уж говорить о племяннице главного врага — Троцкого!

                                                                 Как тяжко жить зимой на свете сиром,
                                                                 Как тяжко видеть сны,
                                                                 Что мухи белые владеют миром,
                                                                 А мы побеждены.
                                                                                      Вера Инбер

Однако Сталин почему-то пощадил Веру Инбер и перед Второй мировой войной даже наградил орденом. Может быть, дело в том, что Инбер вела себя очень осторожно, восхваляла Сталина и ничего крамольного не говорила и не писала. И всё равно каждый день она ждала ареста.

Как ни странно, Вера находила в себе силы жить, хотя жизнь её буквально висела на волоске.
Инбер ещё раз вышла замуж — за профессора медицины Илью Страшуна. В начале войны его перевели в ленинградский медицинский институт. Вместе с Ильей Вера оказалась в осаждённом фашистами городе. Она узнала голод и холод, выступала по радио, читала стихи раненым в госпиталях, ездила на фронт. Об этих страшных годах Инбер написала поэму «Пулковский меридиан» и блокадный дневник «Почти три года».

Преступления нацистов вновь заставили Инбер вспомнить о том, то она еврейка. Ещё в двадцатые годы она писала рассказы на еврейские темы, обличала антисемитов и погромщиков. Теперь она приняла участие в составлении «Чёрной книги», рассказывавшей о зверствах фашистов, написала очерк о расправе над евреями Одессы, начала переводить с идиша.

После войны жизнь Инбер стала налаживаться. За поэму «Пулковский меридиан» она получила Сталинскую премию, занимала важный пост в Союзе писателей, муж стал академиком. У неё появилась большая квартира и дача в писательском посёлке Переделкино. «Сам Верынбер — хороший мужик. Душевный. Но жена у него… не дай Боже!» — красочно рассказывал садовник, работавший на этой даче. Да, из миниатюрной и кокетливой женщины вылупилась чинная литературная дама, которая безжалостно третировала домашних.
 
Вот только писала Вера Инбер всё хуже. Постоянный страх и необходимость приспосабливаться ради выживания сломили её. В её поздних стихах и очерках нет ни капли прежней живости и очарования. «Из её стихов исчезла душа», «она растеряла талант», — считали её современники. На самом деле, и в конце жизни у нее получались прекрасные строчки.

Читатель мой, не надобно бояться,
Что я твой книжный шкаф обременю
Посмертными томами (штук пятнадцать),
Одетыми в тисненую броню.

Нет. Издана не пышно, не богато,
В простой обложке серо-голубой,
То будет книжка малого формата,
Чтоб можно было брать ее с собой.

Вера Инбер пережила мужа и дочь и умерла в Москве в 1972-м, в 82 года. Даже пользуясь всеми благами советского режима, Вера Инбер не смогла стать счастливой. Она видела изнутри все ужасы блокады, она пережила смерть внука и дочери. Постоянный страх ареста заставил ее одеть маску упертого функционера от литературы. Недаром, она так жалела ушедшую молодость. Вера Ибер прожила чужую жизнь и стала той, кем не собиралась быть.

Одесский переулок, где она родилась, сегодня назван её именем. Поздние стихи Инбер никто не помнит, зато её ранние вещи — детские стихотворения, рассказы, книги «Место под солнцем» и «Америка в Париже» — вспоминают всё чаще. А её песенку «Девушка из Нагасаки» поют уже почти девяносто лет.